Домой | Мостик | Лаборатория | Библиотека | РЭК-1 | Связь | Форум
Всеобщее пространство | Транспортатор | Бортовой журнал | Инженерная палуба

	Я - Спок

 Перевод: Эри Варлок                           

Глава V

Спокомания
или время «Грушевого Цвета в Медфорде»

НИМОЙ: Я был совершенно потрясен всеобщим вниманием к моей персоне. Потрясен, польщен, тронут – и напуган.

СПОК: Когда в ты в наконец получил желаемое, оно оказалось совсем не таким          приятным, каким представлялось вначале. Это нелогично, но чаще всего получается именно так.

В книге "Я – не Спок" я веду с вулканцем следующий спор касательно славы и известности: 

НИМОЙ: Спок…что ты чувствуешь, будучи популярным?

СПОК: Чувства мне не знакомы.

НИМОЙ: Прошу прощения. Я не хотел тебя обидеть.

СПОК: Я не обижен. Твое упорное стремление подогнать меня под человеческие стандарты мне вполне понятно. Нам было бы легче общаться, если бы ты постарался избегать этого в дальнейшем.

НИМОЙ:  Я постараюсь…ты знаешь о том, что популярен?

СПОК: Я осведомлен о том, что определенный интерес ко мне в среде людей имеет место.

НИМОЙ: Ты нравишься людям. Тебя это не беспокоит?

СПОК: Заинтересованность и обеспокоенность – это всего лишь пути неизбежного расхода энергии. А популярность – вообще вещь малопонятная.

НИМОЙ: Что ты имеешь ввиду?

СПОК: В вашей культуре к известности идут какими-то странными, неестественными путями. Кто-то может стать популярным, появившись в  обнаженном виде на страницах одного из ваших журналов. Некоторые животные –  собаки, например, и прочие млекопитающие, становятся популярными, когда их неделями показывают в ваших телевизионных драмах. Не лучше было бы заслужить славу и почет реальными достижениями?

НИМОЙ: Популярность и истинный успех несовместимы, считаешь ты?

СПОК: Виктор Гюго сказал: "Слава? К чему – ведь это лишь очень малая часть    истинного величия".

НИМОЙ: Звучит слишком помпезно.

СПОК: Возможно, но мистер Гюго был всего лишь человеком.

НИМОЙ: Позволь мне предложить такой вариант, Спок: если ты столь популярен среди людей, не говорит ли это в их пользу в том плане, что они способны по достоинству оценить чуждую им культуру и образ жизни инопланетянина, столь отличные от их собственных?

СПОК: Это кажется логичным.

НИМОЙ:  В ваших устах, мистер Спок, это величайший комплимент!

Возможно, Спок и был равнодушен к славе, но я едва ли могу сказать то же самое о себе. Приведенную выше цитату Виктора Гюго я обнаружил, перелистывая страницы "Сборника цитат" Бартлетта в поисках подходящих высказываний, и она так глубоко запала мне в душу, что я привел её в своей книге. Эта фраза стала для меня пробным камнем, напоминая мне, что сама работа гораздо важнее, чем вызываемый ею эффект. Популярность – вещь недолговечная, она приходит и уходит, а качественно сделанная работа остается (если, конечно, она действительно качественно сделана).

Ну а теперь я расскажу немного о Голливуде. Итак, особенность Голливуда в том, что здесь вы можете найти специалиста в любой области, какую только можете вообразить. Всегда найдутся люди, которые смогут научить вас говорить, петь и правильно расставлять ударение в словах. Хотите сыграть деревенщину из Западной Вирджинии, хотя сами вы в жизни не покидали Бронкса? Нет проблем! Нанимаете спеца с соответствующим акцентом. Желаете записать собственный альбом, даже если раньше пели исключительно в душе? Опять-таки не проблема: здесь найдутся люди, которые научат вас петь в любом стиле, от поп-музыки до оперы – и ваши голосовые данные будут при этом мало что значить.

Они могут научить вас ездить верхом, стрелять из лука, плавать, играть в теннис, ходить под парусами, боксировать. Они могут научить вас как держать удар и как падать, как смеяться и как плакать. Ну а фехтование? Ему тоже, разумеется, – если вы собираетесь играть какого-нибудь головореза, вам совершенно необходимо умение владеть рапирой или саблей. Без сомнения, пока существуют актеры, будут существовать и те, кто обучает их необходимым для игры навыкам и умениям.

Но никто не учит тому, что делать, когда ваша популярность вторгается в вашу жизнь и в жизнь ваших коллег, родных и друзей. Ей-богу, я бы очень хотел, чтобы подобные уроки существовали тогда, в 1967году, потому что они помогли бы мне избежать многих ошибок, таких, например, как книга "Я – не Спок".

На последней конвенции Стар Трека девочка-подросток спросила меня: "Вы были готовы к тому, что стали так знамениты?"

И что, вы думаете, я ответил?
- Нет, я не был готов.

В самом деле, когда Джин Родднберри сообщил мне, что Стар Трек начинает переходить в разряд постоянных сериалов, мне и в голову не пришло, как это может изменить мою жизнь – ну, кроме регулярной зарплаты, конечно. Как я уже писал ранее, я был столь наивен, что даже не озаботился изменить номер телефона, который можно найти в любом справочнике. (я очень скоро осознал, насколько был неосмотрителен и исправил эту ошибку!)

Первым звоночком, возвещающим о возрастающей популярности вулканца, были огромные сумки писем, которые мы получили после выхода эпизода "Время обнажиться". Я испытал радость и одновременно облегчение, узнав, что у Спока появились поклонники – ведь руководство NBC совсем ещё недавно питало в отношении него кровожадные намерения.

Итак, письма фанов продолжали приходить, а я начал получать телефонные звонки от различных организаций и все они просили меня о публичном выступлениии. "Отлично!" отвечал я и соглашался на все предложения, какие мог осилить. Один звонок был из Медфорда, штат Орегон – меня приглашали быть главным ведущим ежегодного Праздника Грушевого Цвета в апреле 1967года.

Позволю себе отвлечься и рассказать о моем предыдущем опыте участия в таких многолюдных сборищах. В 1966 году где-то в районе Дня Благодарения, как раз вскоре после того, как Стар Трек впервые увидел свет, мы с Биллом Шатнером принимали участие в Параде Санта-Клауса, который проходил по Бульвару Голливуда. В параде принимало участие множество звезд кино и телевидения; обычно они ехали в машинах с откидным верхом.

Мы с Биллом были счастливы получить это приглашение, поскольку оно означало возможность широко рекламировать наш сериал. Мы наслаждались восторженными приветствиями толпы, но когда мы приблизились к платформе ведущего, он завопил:"А теперь встречайте звезд Стар Трека – Уильям Шатнер и Леонард Нимси!" 

Нимси?!

Билл повернулся ко мне и, ухмыляясь до ушей, произнес: "Такое до самой смерти не забудешь и, скорее всего, так оно и будет"

Он оказался прав – я до сих пор не могу забыть эту дурацкую историю. И вот я согласился поехать в Медфорд, штат Орегон, более того – я решил вести парад в костюме и гриме мистера Спока.

Такой ошибки я уже больше никогда не сделаю.

Парад начался достаточно гладко. Мне было очень приятно видеть, сколько собралось народу – чуть ли не самая большая толпа за всю историю фестиваля – и особенно удивительно было, находясь в костюме Спока, видеть, как люди улыбаются и говорят, что это Леонард Нимой. И пока парад двигался по намеченному маршруту, я наслаждался лучами славы.

Проблемы начались позже, когда мы достигли ближайшего парка. На небольшом помосте был установлен стол, чтобы я мог сесть и раздавать автографы. Но вместо сотен людей, которых я рассчитывал увидеть, здесь собрались тысячи. Они хлынули ко мне с такой быстротой, что я ужаснулся: кое-кого могли в этот момент раздавить насмерть. А затем толпа с такой силой навалилась на хрупкий помост, на котором стоял мой стол, что я почувствовал, как он заколебался у меня под ногами! И я и люди, находившееся рядом со мной, оказались в опасности. К счастью, местная полиция пришла на помощь и вытащила меня из толпы.

Инцидент этот был растрезвонен газетчиками, но это меня не особенно удивило. После полудня, когда я уже находился в относительной безопасности своего гостиничного номера, мне позвонил глава отдела внешних связей NBC и сказал: "Если соберетесь выходить, будьте уверены – мы обеспечим вам надежную защиту".

Несмотря на это заявление, я был уверен, что никогда больше не рискну появиться на многолюдном сборище в костюме вулканца. А толпы тем временем продолжали прибывать.

Всего за несколько лет до того, как я впервые ощутил вкус славы, судьба свела меня с идолом современной молодежи Фабианом (он готовился на роль в эпизоде сериала "Доктор Килдар", режиссера Марка Дэниелса). Фабиан рассказал мне о том, как он впервые почувствовал себя объектом обожания людей. Его промоутеры подняли большой шум вокруг его прибытия в Лос-Анджелес и когда его самолет приземлился в аэропорту, вся площадь перед аэропортом была заполнена визжащими подростками. Он быстро заскочил в ожидавший его лимузин, но машина была моментально окружена толпой истерично вопящих фанов. Был жаркий летний день, окна запотели настолько, что было не видно даже, куда ехать, а фаны плотно обступили машину, раскачивали её и успели  разбить одно окно прежде, чем Фабиан был вынужден спасаться бегством от их любви.

Он рассказывал, что был сильно напуган, но мне тогда было сложно понять, почему. Конечно, мало приятного быть окруженным вопящими обожателями, но однако как это льстит самолюбию!

Я думал так до тех пор, пока это не случилось со мной. Я стал испытывать патологическую ненависть к фразе: "Мы обеспечим вашу безопасность", потому что в большинстве случаев это означало, что будут проблемы. Я сразу заметил, что люди, "обеспечивающие безопасность", начинают подавать друг другу сигналы о том, что проблемы начинаются – и эти сигналы, разумеется, видят фаны и понимают, что что-то не так. Я твердо убежден, что большинство случаев "истерии толпы" были вызваны действиями людей, меня охраняющих: если охранники начинали разгонять толпу, это действовало на неё, как красная тряпка на быка.

Несколько позже произошло, наверное, самое запомнившееся мне "бегство" – в универмаге Лонг-Айлэнда (точнее, в отделе "Мир моделей"), где я представлял свой альбом "Музыка мистера Спока – из глубин Вселенной"

Я стоял за прилавком и раздавал автографы, причем расположился таким образом, что прилавок перекрывал мне доступ к выходу из зала. В какой-то момент люди стали так напирать, что двери затрещали. Поднялся невообразимый гвалт, визг, толпа начала выходить из-под контроля; я попытался забраться на прилавок, чтобы немного её успокоить, но людей было слишком много. В конце концов заведующий отделом схватил меня за руку и сказал: "Сматываемся отсюда,  да поживее!"

Мы проложили себе путь через людскую массу и бросились бежать. К счастью, на пути нам попался офис заведующего и мы почувствовали себя в относительной безопасности, когда дверь защелкнулась за нами. Но затем мы осознали, что появилась новая проблема – мы оказались пойманы в офисе, как в ловушке! Из здания не было другого выхода, кроме как вниз, сквозь беснующуюся толпу…

Однако заведующий оказался человеком находчивым и сказал: "Погоди минутку. Мы не можем спуститься из-за всех этих людей. Но мы можем подняться наверх. Есть задняя лестница, которая ведет на крышу…"

Он позвонил в пожарную часть и оттуда прислали машину с выдвижной лестницей. Она подъехала с другой стороны здания, где толпа не могла нас видеть. Я вылез на крышу и спустился оттуда по пожарной лестнице, благополучно завершив свой побег.

В другой раз во время публичного появления уже в другом универмаге, толпа чуть не смяла меня; охранники еле успели втолкнуть меня в грузовой лифт, защищая от чересчур восторженных поклонников. Но фаны вцепились в меня и двери лифта никак не могли закрыться.

Случилось так, что там уже находился весьма почтенного вида пожилой джентельмен и когда я, тяжело дыша, наконец прорвался в лифт, и он уставился на меня и пронзительно вопящую орду у меня за спиной, глаза у него стали, как блюдца.

"Что происходит?" воскликнул он. "Что им нужно?" и с недоверием посмотрел на меня, видимо, подозревая, что я совершил что-то противозаконное, что и повлекло за собой преследования. Затем он поднял узловатый палец и ткнул им в меня:

"Это ты…им нужен ты! Кто ты такой?"

Я засмеялся и сказал: "А что если я - Кирк Дуглас?"

Он сердито посмотрел на меня и покачал головой.

"Нееет…ты не Кирк Дуглас"

Вспоминая об этом весьма богатом на события туре, который я предпринял, рекламируя свой альбом, невольно вспоминаю обещание, которое дал себе, когда мне было лет двенадцать. В то время я был большим поклонником Дэнни Кайе; вместе с другими мальчишками я пришел к их студии в Бостоне и стоял под дверью, в надежде получить автограф.  Ждать пришлось долго, прежде чем мистер Кайе наконец вышел из студии в сопровождении двух коллег. "Никаких автографов!" бросили они нам и быстрым шагом пробились сквозь нашу толпу. Но я не смирился так просто и последовал за ними. Мистер Кайе и его группа уже садились в машину, но я успел перехватить одного из них. Я повторил свою просьбу об автографе, но он не только не ответил, но даже не взглянул на меня, просто сел в машину и они уехали. Глубоко разочарованный и расстроенный, я поклялся, что если когда-нибудь стану знаменитым, то никогда никому не откажу в автографе.

Припоминаю, что этот обет не казался мне таким уж правильным во время моего турне – особенно в тот раз, когда я, не сходя с места, раздал не менее восьми тысяч автографов, работая с десяти утра до шести вечера (и до сих пор, к моему глубокому разочарованию, я не могу преступить этой клятвы, хотя кажется физически невозможным обеспечить автографами всех желающих!)

"Побеги" от толпы вскоре начали становиться частью моей жизни. Одна часть меня получала удовольствие от этих приключений, другая часть ненавидела их. Всеобщее внимание одновременно льстило мне и лишало присутствия духа. Самые элементарные вещи – выехать куда-то пообедать, или погулять, или в театр – неожиданно начали превращаться в проблему. Перед каждой такой поездкой мне и моей семье приходилось составлять целый план действий, как на войне: "Как мы доберемся туда? Как войдем? Как выйдем? Можно ли будет оставить машину прямо перед дверью? И сможем ли мы выбежать через кухню в случае чего?" Я перевидал великое множество ресторанных кухонь и служебных лифтов в отелях.

Любое путешествие также осложняло жизнь. Я не мог просто поехать в аэропорт и сесть в самолет; представители авиакомпании выходили, чтобы встретить меня и сопроводить в отдельный зал для ожидания. Я всегда пользовался этим, чтобы незамеченным сесть в самолет до того, как начнется посадка. Итак, я следовал за работником аэропорта каким-нибудь обходным путем и садился в ещё пустой самолет; целая делегация препровождала меня на моё место (разумеется, иногда бывало так, что после всех принятых мер предосторожности самолет совершал посадку и у меня всё внутри сжималось, когда капитан весело извещал всех по внутренней связи: "А догадайтесь, кто летел сегодня с нами, друзья? Никто иной, как мистер Спок из Стар Трека!")

Несмотря на популярность вулканца, его частенько по ошибке обзывали "доктор Спок", путая с известным педиатром, выпустившим несколько книг по уходу за ребенком. В 1968 году я имел честь встретиться с доктором Бенджамином Споком на сборе, спонсируемом американским Союзом Гражданских свобод. (в то время, убежденный, что мы должны вывести свои войска из Вьетнама, я начал активно участвовать в политической компании Юджина Маккарти, лидера пацифистского движения. Я так же работал с общественным объединением фермеров Цезаря Чавеза и с южной общиной христиан Мартина Лютера Кинга, в дополнение к ACLU)

Бенджамин Спок тоже активно содействовал движению за мир. В 1968 году он был арестован за свою активность вместе с группой таких же энтузиастов и когда я с ним встречался, ему ещё предстояло судебное разбирательство. Это был сильный, энергичный, атлетически сложенный человек, ярый поборник социальных ценностей и я с волнением беседовал с ним. Представляясь, я произнес: "Добрый день! Я Леонард Нимой, исполнитель роли мистера Спока в телевизионном сериале Стар Трек".

Он с улыбкой пожал мне руку и с живостью ответил: "Я знаю. Ну и как – вам они ещё не предъявили обвинение?"

После инцидента с Мойрой МакГивней, которая просила разрешения потрогать мои уши, я уже не мог не обратить внимание на тот факт, что основная масса поклонников Спока принадлежит к прекрасному полу. По каким-то таинственным причинам женщины находят Спока совершенно неотразимым. По этому поводу было сделано множество самых разных предположений – включая теорию о привлекательности "сатанинской" внешности Спока – но самое забавное предположение высказал известный писатель-фантаст Айзек Азимов в своей статье "Мечтаю о мистере Споке" (по чистой случайности она появилась в "Путеводителе по миру ТВ" почти в тот же месяц, когда проходил тот самый ужасный фестиваль Грушевого Цвета, который я до самой смерти не забуду). В юмористическом очерке развивалась идея, что женщины находят Спока сексуально привлекательным потому что он умный (горюя по всем тем годам, которые он вынужден был молчать по данному вопросу, доктор Азимов базирует свою теорию на телевизионных комедиях положений, в которых часто изображается глупый муж, беззаветно обожающий свою умную жену).

Вот что он пишет: "Долгие годы я старался быть глупым мужем…не понимая, почему мистера Спока считают таким сексуальным…отчего девушки трепещут, стоит ему чуть приподнять бровь; почему они визжат от восторга, если легкая улыбка касается его губ. И всё это потому что он умен!
Если б только я знал об этом! Если б только знал!"

Я просто протащился от этой статьи и написал Азимову следующее письмо:

8 мая 1967года

Дорогой мистер Азимов! 

Возможно, времена изменились, хоть я в этом и не уверен. Когда я только приехал в Калифорнию и начал свою карьеру артиста, всеобщим кумиром был Марлон Брандо и он завоевал сердца американских женщин, играя глупого, бесчувственного грубияна. Возможно, вы правы – я очень на это надеюсь.
В любом случае, статья изумительна и я не сомневаюсь, что я не одинок в своем мнении. 

С глубокой благодарностью,
Леонард Нимой

Вскоре пришел ответ: 

17 мая 1967года

Дорогой мистер Нимой! 

Благодарю за неожиданно благосклонный отзыв о моей статье.
На самом деле я не думаю, что большинство женщин очень умны – ну, может, лишь небольшой процент, несколько тысяч, способны сказать что-то умное. Но сами посудите – какой нормальный мужчина нуждается в нескольких тысячах женщин – особенно, если все они собираются говорить?

Мои фаны в письмах не раз выражали уверенность, что истинная причина вашей (или мистера Спока) привлекательности для женщин заключается в том, что вы нечувствительны их чарам. При мысли о том, что именно она могла бы оказаться той, которая покорит вас, в каждой из этих хорошеньких штучек просыпается охотничий инстинкт.

Это плохие новости для меня, поскольку, хоть умом меня вроде как Бог не обидел, в качестве объекта завоевания я – самый доступный мужчина, какого только могут встретить женщины. Меня до смешного просто завоевать – видимо, поэтому не многие и беспокоятся…зато посмеяться они всегда горазды.

Искренне ваш,
Айзек Азимов

Спустя годы интерес женщин к Споку уже не подлежал сомнению…интересные плоды креативного творчества фанов – и их эротических фантазий – встречаются в журналах для болельщиков. На обложке одного спортивного журнала я как-то увидел рисунок, изображающий Спока практически полностью обнаженным, исключая некое подобие набедренной повязки, со скованными руками. Заголовок гласил: "Спок покорен!"

Я был, разумеется, страшно польщен – и сразу вспомнил, как одна юная студентка из колледжа  Боулинг Грин сказала мне: "А вы в курсе, что являетесь предметом эротических мечтаний тысяч и тысяч женщин по всему миру?". Я поднял свой бокал и провозгласил тост: "За то, чтобы все ваши мечты стали реальностью!"

В то же время я понимал, что всем им нужен совсем не я, а Спок. Вулканец, разумеется, хранил молчание по этому поводу и – в отличие от доктора Азимова – молчание гробовое. Я могу с легкостью вообразить беседу Спока с одной из "хорошеньких штучек", как их назвал в своем письме Азимов:

ОНА: Мистер Спок, могу я предложить вам что-нибудь выпить? Скотч, бурбон, бренди, мартини? 

СПОК: Мадам, мой разум вполне соответствует своим функциональным характеристикам. Не вижу причин влиять на него с помощью стимуляторов или депрессантов.

ОНА: С вашего разрешения я сменю свой туалет на что-либо более удобное…и подходящее в данной ситуации. 

СПОК: Поскольку костюм, который в данный момент на вас, не слишком функционален и, как вы мне сообщили, отнюдь не удобен, я не могу понять логической причины, побудившей вас приобрести его и носить.

Возможно Азимов был прав, предположив, что неприступность Спока только подогревает интерес к нему прекрасной половины фанаток Трека. Надо сказать, что "подпольная сеть" осведомителей у треккеров зачастую работает не хуже, чем у настоящих партизан в дни оккупации.

Я припоминаю одно свое публичное выступление в Биллингсе, штат Монтана. Только я вошел в гостиничный номер и повернул ключ в замке – звонок. Я поднимаю трубку и слышу девчоночий голос: "Мистер Нимой?"

Когда я ответил утвердительно, она защебетала: "Меня зовут Мэри, я одна из самых больших ваших поклонниц. Я просто хотела сказать вам "привет" и сказать, как я люблю Стар Трек!"

"Как вы меня нашли?" спросил я с невольной дрожью.

"Ой!" воскликнула она, "я слышала, что вы должны приехать в Биллингс, поэтому я просто звонила во все отели, пока не нашла тот, где вы остановились"

Я поблагодарил её и объяснил, что не могу разговаривать, потому что должен через несколько минут выступать. Я повесил трубку, переоделся и только направился к двери, как опять раздался звонок.

Я поднял трубку и услышал: "Мистер Нимой? Меня зовут Патриция. Я проживаю в Чикаго и просто хотела сказать вам "привет"

Как же она-то меня нашла?

"Мэри позвонила мне из Денвера…"

Энтузиазм большинства фанов всегда трогал меня и я им признателен, хотя иногда некоторые их действия могли иметь – или имели – весьма неприятные последствия. В 1967году одна пятнадцатилетняя девочка из Хьюстона продала машину своей матери и навыписывала поддельных чеков на 1500 долларов, пытаясь добраться до Голливуда и увидеть меня. Надо ли говорить, что я не ставил своей целью её увидеть, а тем более никак не мог поощрить криминальных действий, которые были пущены ею в ход для достижения своей цели. А затем случилось вот что – журнал "Шестнадцатилетние" опубликовал мой домашний адрес. Да, глаза вас не подводят – мой домашний адрес. Я не видел этой заметки, но уж никак не мог не заметить потока писем, который захлестнул мой дом. Через несколько дней их стало столько, что почтальон отказался их доставлять; в конце концов почта привезла мне их на грузовике и ещё долгие недели мы жили среди гор писем, заполонивших гостиную, потому что их было больше, чем я был в состоянии прочесть. А потом отдельные наиболее активные фаны начали прятаться по кустам у моего дома, в надежде увидеть меня, когда я вхожу или выхожу…

К счастью, даже самые отчаянные из фанов оказались людьми достаточно порядочными; я больше тревожился о том, что спокойствие моей семьи оказалось под угрозой – такое постоянное преследование кому угодно будет действовать на нервы. Но это всё были цветочки; как-то раз произошел случай, от которого у меня до сих пор кровь стынет в жилах.

Это случилось в 1978году, я снимался тогда в ремейке фильма "Нападение похитителя тел" в Сан-Франциско. Поскольку действие в основном происходило ночью, мы снимали ещё до зари, когда на улицах никого нет. Однажды ночью, закончив сцену, я шел к своему трейлеру и тут за моей спиной раздался голос женщины: "Пожалуйста, могу я попросить у вас автограф для моего четырнадцатилетнего сына?" Было темно и я не мог как следует рассмотреть её; я просто подписался на бумаге, которую она мне протянула, поблагодарил её и продолжил свой путь к трейлеру, чтобы хоть немного отдохнуть.

Мы закончили снимать в районе полуночи и я поехал в мотель, собираясь наскоро принять душ и переодеться, чтобы затем вместе с несколькими членами съемочной группы приняться за поздний ужин. Но стоило мне войти в комнату, я сразу понял, что ограблен. Кто-то забрал мою одежду, багаж, водительские права и кредитные карточки. Но более всего меня ошарашило, что простыни были смяты, как-будто кто-то спал в моей постели. И чем внимательнее я оглядывал комнату, тем больше вещей обнаруживал пропавшими.

Весь дрожа, я вызвал полицию. Они сказали, что для того, чтобы помочь мне, они должны знать мои данные; я согласился и сообщил им моё имя и адрес. Потом я спустился в обеденный зал и сообщил моим коллегам о случившемся. Когда спустя час или чуть позже я вернулся к себе в номер, меня встретил телефонный звонок. Я поднял трубку; женский голос спросил: 
-Мистер Нимой?"
- Да, насторожился я.

Она защебетала в самой дружеской манере, что мы с ней встречались раньше при других обстоятельствах (которых я, разумеется, не мог припомнить). А потом тон её резко изменился и она сказала: "Полагаю, вы хватились некоторых вещей в своей комнате в мотеле"

Я почувствовал, что меня охватывает озноб, выждал минуту и ответил: "Да, это так"

- Мы в самом деле встречались. Помните, сегодня вечером вы дали автограф для моего четырнадцатилетнего сына? Это была я…

Тут меня осенило и я понял, что произошло: эта женщина проследила, как я прошел в свой трейлер, чтобы отдохнуть между сценами, а когда я вернулся на площадку, зашла туда, нашла ключ от моей комнаты в отеле (на нем была бирка с названием отеля), вошла ко мне в номер, провела какое-то время в моей постели, а потом забрала все мои вещи. Разговор обретал всё более зловещий оборот.
- Полагаю, вы хотели бы вернуть эти вещи…
- Да, хотел бы, - произнес я как можно решительнее.
- Тогда почему бы вам не придти и не забрать их?
- Нет, - ответил я. - Вы придумали, как украсть их и вы же вернете мне их назад, туда, где они должны быть".
Она колебалась.
- Если я принесу их вам…где гарантия, что меня не будет поджидать полиция?
- Никакой гарантии я вам не дам. Вам следовало подумать об этом до того, как красть мои вещи.
Внезапно она засмеялась.
- Сейчас я – это вы.
- Прошу прощения?
От её ответа у меня по спине побежали мурашки:
- Я – это вы. Я переоделась в вашу одежду.
- Где вы?, - потребовал я, преодолевая страх.
- Недалеко.
- Кто вы?.
- Я медсестра. У меня на самом деле есть сын, ему четырнадцать. И у нас к вам есть, так сказать, небольшое дельце. Я написала сценарий; Ричард Брукс, директор фильма "Посмотрите на мистера Гудбара", его одобрил…

Беседа принимала какой-то отвлеченный характер, несмотря на то, что я снова и снова повторял требование вернуть мои вещи. 

Просто чтобы проверить её россказни, я позвонил Ричарду Бруксу, надеясь, что он сейчас на студии Парамаунт. Его там не оказалось, но я объяснил ситуацию секретарше и дал ей свой номер.Час спустя Ричард перезвонил и вопросил удивленно: "Что за чертовщина у тебя там происходит?"

Я рассказал ему эту странную историю и он сказал:
- Веришь или нет, но я думаю, что смогу даже сказать тебе её имя и адрес. К нам на общий почтовый ящик действительно совсем недавно пришел сценарий от женщины, которая пишет, что она медсестра и мать-одиночка. Я не стал его читать, потому что не хочу, чтобы она обвинила меня в присвоении её идеи. Ты хочешь знать её имя…?
- Ещё бы!"

Я поблагодарил Ричарда и тут же позвонил в полицию. Не прошло и получаса, как меня посетил очень вежливый, интеллегентного вида полицейский. Он спросил, желаю ли я возбудить уголовное дело или хочу просто вернуть свои вещи. Поскольку мне не особо улыбалась перспектива подавать заявление и мотаться по судам, он предложил такой вариант – он, офицер полиции, позвонит этой женщине и объяснит ей, что я не буду выдвигать обвинение против неё, если она сама принесет вещи назад.

Он позвонил. В течение нескольких минут, пока мы обсуждали сложившуюся ситуацию, в дверь постучали. Я открыл и увидел посыльного; он принес все вещи, украденные у меня.

К счастью, большинство моих встреч с фанами были всё-таки более приятными. И когда я начинаю относиться к популярности слишком серьёзно, я сразу вспоминаю то высказывание Виктора Гюго…и одну свою встречу с преданным фаном в 1971году, когда я выступал в театре "Кокосовая роща" в Майами. Я только ступил на эскалатор в холле отеля, как почтенного вида джентльмен схватил меня за рукав.

- Хей!,- завопил он, - Вы только посмотрите, кто здесь! Я вас знаю! Постоянно вижу вас в телевизоре! Можно попросить автограф?"

Пока мы рылись по карманам в поисках ручки или карандаша, он заметил в холле приятеля.

- Чарли! - завопил он ещё пронзительнее. - Быстрее иди сюда, посмотри, кого я нашел!

Чарли покорно приблизился; тем временем мы нашли какой-то клочок бумаги и я уже приготовился нацарапать на нем своё имя.

- Чарли, - мой новый знакомый заговорщицки улыбнулся, - а ты знаешь, кто это? По телевизору его постоянно показывают! Это Крескин!"

Я радостно написал на бумажке "Крескин", пожал руки обоим мужчинам и ретировался.

Продолжение следует...

   [Глава-1] [Глава 2] [Глава 3] 
[Глава 4] [Глава 5]

Домой | Мостик | Лаборатория | Библиотека | РЭК-1 | Связь | Форум
Всеобщее пространство | Транспортатор | Бортовой журнал | Инженерная палуба